Глухой музыкант, слепой художник, ослеплённая картина... Сочетание несочитаемого. Человеку без ограничений физических возможностей трудно оценить степень страдания знаменитого немецкого композитора, пианиста и дирижёра Людвига ван Бетховена (1770 – 1827 гг.), который в 26 лет начал терять слух и к 44-м годам полностью стал глухим. Измученный постоянным недугом композитор даже подумывал о добровольном уходе из этого мира. Но великая сила искусства удержала его от этого шага. «Пусть страдалец утешится, видя такого же страдальца, как и он сам, который, вопреки всем преградам, воздвигнутым самой природой, сделал все, что было в его силах, дабы стать человеком, достойным этого имени», – слова, принадлежащие гениальному Людвигу ван Бетховену.
Последний концерт как исполнитель Бетховен дал в 1803 году. Самые значительные свои произведения, включая все 9 симфоний, Бетховен написал, испытывая глубокие страдания в попытках отделить от шума звучащую в голове музыку. Друг композитора, немецкий механик, изобретатель метронома Иоганн Непомук Мельцель (1772 – 1838 гг.) изготовил слуховые трубки, которыми Бетховен активно пользовался до прихода полной глухоты. Для того чтобы хоть как-то ощущать музыку, композитор зажимал во рту деревянную палочку и приставлял её к роялю, чтобы чувствовать вибрации инструмента. Через некоторое время, после полной потери слуха, Бетховен нашёл способ сочинять музыку даже в таком состоянии. В последнее десятилетие своей жизни он общался с окружающим миром с помощью записок.
Премьера последней 9-той симфонии композитора состоялась 7 мая 1824 года в Венском театре «У Карантийских ворот». Полностью глухой Бетховен стоял спиной к публике и знаками подсказывал темп капельмейстеру, австрийскому дирижёру и композитору Михаэлю Умлауфу (1781 – 1842 гг.). После того, как отзвучала финальная часть симфонии ода «К радости», слушатели, пришедшие в состояние неистового восторга, устроили настоящую овацию. Ничего не слышащий композитор продолжал стоят спиной к залу. Одна певица обратила на это внимание и развернула его. Аплодисменты прозвучали целых пять раз. При этом, согласно этикету, даже венценосным особам принято было рукоплескать лишь трижды. Слушателей пришлось разгонять полиции, а виновник торжества чуть не потерял сознание от переизбытка чувств. На партитуре «Симфонии №9» Людвиг ван Бетховен написал: «Жизнь есть трагедия. Ура!».
Одна из самых узнаваемых картин в мировой живописи – «Притча о слепых» Питера Брейгеля Старшего (ок. 1525 – 1569 гг.), нидерландского живописца и рисовальщика, яркого представителя эпохи Северного Возрождения. Замысел картины восходит к новозаветной евангельской притче о фарисеях: «Оставьте их: они – слепые вожди слепых; а если слепой ведёт слепого, то оба упадут в яму» (Евангелие от Матфея: 15:14). Ослеплённые заблуждением своего неверия фарисеи не распознали свет истины. Не поверив Христу и не приняв Его Благовестия, они влекли за собой в яму гибели своих почитателей.
Но не только замыслом интересна эта картина.
Великий «визуализатор» крестьянского быта и нидерландских пословиц – Питер Брейгель Старший – написал «Притчу о слепых» всего за год до своей смерти. Времена тяжёлые и неспокойные. Между протестантами и католиками шли ожесточённые споры о существе истинной веры. Нидерландские протестанты, руководствуясь учением французского теолога, полемиста и пастора времён протестантской Реформации Жана Кальвина (1509 – 1564 гг.), отвергали авторитет Католической Церкви, занимали позицию иконоборчества, руководствуясь словами Кальвина: «Грешно давать Богу видимую форму; создание идолов означает полный разрыв с истинным Богом». Правители Нидерландов – испанские католики, вступив в полемику с кальвинизмом, действовали по принципу «цель оправдывает средства». Обе стороны воевали не только словом, но и «огнём и мечом», обвиняя друг друга в жестокости и слепоте. Трагедия гибели десятков тысяч людей, вызванная террором со стороны руководителя контрреформации, испанского наместника Великого герцога Альба (1507 – 1582 гг.), привела к глубоко депрессивному состоянию и отразилась на здоровье Питера Брейгеля Старшего в последние годы жизни. По информации библиографов, художник скончался от неизвестного заболевания.
Питер Брейгель Старший не страдал слепотой. Но поразительным является тот факт, как точно в своей картине «Притча о слепых» он изобразил клинические виды слепоты. В 1957 году патолог Тони-Мишель Торрильон, а ещё ранее в 1889 году французские анатомический патолог Жан Мартен Шарко и анатом Поль Рише, исследовали картину на предмет установления диагнозов изображённых персонажей. Специалисты пришли к выводу, что у одного из людей на роговице было найдено бельмо в виде белого пятна – симптом того, что современный врач назвал бы лейкомой. Другой слепец уставился в небо, – он имеет явные признаки атрофии глазного яблока, что происходит, когда при запущенной глаукоме повреждается глазной нерв. Диагноз третьего персонажа – энуклеация орбит: возможно, его глаза были травмированы во время драки. У другого персонажа удалены глаза вместе с веками. Пятый герой лишён светового восприятия либо имеет фотофобию – повышенную болезненную чувствительность к свету – «светобоязнь». Шестой персонаж болеет пемфигусом или буллёзным пемфигоидом. При этом отдельно была отмечена точность поведения слепых, идущих с поднятыми вверх лицами, что позволяло им лучше ориентироваться в пространстве с помощью обоняния и слуха.
Столь точное воспроизведение разных видов слепоты говорит о глубоком изучении Питером Брейгелем Старшим болезней, связанных с потерей зрения. Для отражения темы произведения достаточно было изобразить персонажей картины просто с закрытыми глазами, именно так многие и поступали в то время. Видимо, отсутствие зрительного восприятия сильно волновало художника, и, как истинный творец, он пытался на себе прочувствовать весь ужас страданий слепого человека.
Что может быть более трагичным для человека, связанного с визуальными видами искусств, чем лишиться зрения. В опубликованных в 1647 году записях, описывающих визит в Москву в 1636 году, немецкий путешественник и учёный Адам Олеарий (1599 – 1617 гг.) отмечает: «В Китай-городе, справа от Кремлёвских ворот, находится талантливо построенная церковь Святой Троицы, чьёму строителю, по завершении работы, по приказу тирана было лишено зрения, чтобы он не мог создать другой подобной». Олеарий не уточняет имя зодчего и не говорит о происхождении своей информации.
Позже, в 1678 году, аналогичную запись оставляет посетивший Москву чешский путешественник из Священной Римской империи Бернгард Леопольд Франциск Таннер (1654 – 1715 гг.): «Китай-город, с длинной, вымощенной гладкими брёвнами и широкой площадью примыкающий к Кремлю, — часть Москвы. Особенное её украшение составляет преизящная церковь, которую москвитяне называют Святой Троицей, а немцы – Иерусалимом, в особенности замечательная тем, что злополучный строитель её по окончании работы, вместо награды, был по приказанию царя ослеплён. Тиран, видно, боялся, что если такой художник построит потом где-нибудь ещё церковь, то у этой отнимет право называться единственной в своём роде». Как и в случае с Олеарием, источник информации не раскрывается.
Оба путешественника пишут о «Соборе Покрова Богородицы на Рву», в просторечии чаще именуемого «Собором Василия Блаженного», что на Красной площади в Москве, строительство которого было завершено в 1561 году. Собор действительно уникальный. Заложенный по приказу царя Ивана IV (Иван Грозный, 1530 – 1584 гг.) в честь взятия Казани собор построен в только входившем в моду шатровом стиле, вобрав в себя черты русского деревянного зодчества, готики, Ренессанса, персидской и даже индийской архитектуры. Он совершенно выбивается из логической цепочки развития русского церковного зодчества и не имеет прообразов.
Долгое время строительство чудо-собора приписывалось двум русским зодчим – Постнику и Барме. Сегодня многие исследователи склоняются к предположению, что всё-таки речь идёт об одном человеке – Постнике Яковлеве по прозвищу Барма, имеющем псковское происхождение. Возможно, именно его в своих записях упоминают иностранцы-путешественники.
Но здесь есть одна нестыковка. До нас дошёл подлинный царский указ от 15 декабря 1555 года, направленный в Новгород к дьякам Фёдору Еремееву и Казарину Дубровскому, в котором государь повелевал «псковскому диаку Шершню Билибину, да старостам псковским Богдану Ковырину, да Семёну Мизинову, да с ними церковному и городовому мастеру Постнику Яковлеву да каменщиком псковским Ивашку Ширяю с товарыщы, к весне, в Казани новой город Казань камен делати, выбрати двесте человек псковских каменщиков, стенщиков да ломцов, сколько будет человек пригоже».
Сказать с уверенностью, что упомянутый в документе Постник – тот же зодчий, который работал над «Собором Покрова Богородицы на Рву», невозможно. Однако, если это так, то это означает, что Постник в одно время занимался строительством соборов и в Москве и в Казани. В таком случае предположение об ослеплении кажется маловероятным.
В русских летописных источниках и исторических записях нет упоминаний об ослеплении зодчих, особенно в тех, что подробно описывают времена правления Ивана Грозного – даже в тех, где без малейших купюр подробно повествуется о его кровавых злодеяниях. А вот в иностранных источниках можно найти немало легенд, связанных с ослеплением творцов, дабы не смогли они создать что-то подобное уже созданному.
Одним из таких примеров является легенда об ослеплении в XV веке пражского часовых дел мастера Джона Роуза с улицы Йилска, также известного как «Мастер Хануш», завершившего строительство знаменитого Орлоя – астрономических часов ратуши на Староместской площади в Праге. Согласно легенде, пересказанной чешским академиком наук и искусств Алоисом Йирасеком (1851 – 1930 гг.) в «Старинных чешских сказаниях», так отблагодарили часовщика за проделанную работу: «...Мэр сделал знак войти, и из соседней комнаты вышли два охранника в красных куртках и чёрных масках, которым хозяин отдал приказ, и они вывели мастера. После нескольких минут задумчивого молчания, члены городского Совета услышали два душераздирающих крика из подвала ратуши. В зал, поддерживая, ввели насмерть побледневшего мастера. Без глаз, ослеплённый, он беспомощно рухнул на землю».
Подобные легенды не раз воспроизводились в различных видах искусства. Многие помнят знаменитую сцену ослепления зодчих и иконописцев в киношедевре, снятого в 1966 году гениальным советским режиссёром Андреем Арсеньевичем Тарковским (1932 – 1986 гг.) – «Андрей Рублёв». Ещё в 1938 году русским советским поэтом Дмитрием Борисовичем Кедриным (1907 – 1945 гг.) была написана известная поэма «Зодчие», которая, судя по тексту, была хорошо известна авторам сценария «Андрея Рублёва». В поэме есть такие строки:
«Лепота!» – молвил царь.
И ответили все: «Лепота!»
И спросил благодетель:
«А можете ль сделать пригожей,
Благолепнее этого храма
Другой, говорю?»
И, тряхнув волосами,
Ответили зодчие:
«Можем!
Прикажи, государь!»
И ударились в ноги царю.
И тогда государь
Повелел ослепить этих зодчих,
Чтоб в земле его
Церковь
Стояла одна такова,
Чтобы в Суздальских землях
И в землях Рязанских
И прочих
Не поставили лучшего храма,
Чем храм Покрова!
Продолжение следует... Часть II
